ОТКРЫТОЕ ОКНО

В начале лета к пристани Светлый Яр причалил теплоход. С палубы начали торопливо сходить пассажиры. Многие приехали в гости обремененные детьми и большими чемоданами. Как водит­ся, пристань заполнилась радостными приветствиями. Многие мужчины расхаживали по берегу, вертя в руках ключи от машин. Дети, спустившись по трапу, погружались в объятия бабушек и дедушек.
   В Светлом Яре располагался дом отдыха. Вместе с гостями в дом отдыха прибывала и новая смена. Наконец и для них наста­ла очередь. Очутившись на пристани, они некоторое время ог­лядывались по сторонам, вдыхая всей грудью прозрачный прикамский воздух. Некоторые держали в руках удилища и корзины: было хорошо известно, что Светлый Яр богат рыбой, ягодами и грибами.
   Последней с трапа сошла девушка с двумя большими чемода­нами, которые она с облегчением поставила на деревянный на­стил. Конечно же не ей, с ее белыми, как лебяжий пух, руками и стройными прямыми ножками на высоких каблуках, было таскать тяжести. Она распрямилась, вынула из маленькой сумки, висев­шей на плече, зеркальце и стала прихорашиваться. Подправила ресницы и брови, пошевелила губами, блестевшими, как кисть ка­лины. Дунула на локоны, упавшие на лоб, и снова потянулась к су­мочке, чтобы положить зеркальце.
   В это время теплоход дал третий гудок и стал отчаливать. К де­вушке, озиравшейся по сторонам, уже несколько раз подходили мужчины, чтобы предложить свою помощь. Но руки, тянувшиеся к ее чемоданам, оставались пустыми — девушка всем решительно отказывала.
   На другом конце пристани за этой картиной наблюдал бога­тырского сложения парень. Он обратил внимание на девушку, еще когда она сходила с трапа. Но он не суетился, не спешил. Он был из местных и жил постоянно в Светлом Яре, поэтому лучше других знал, когда и что надо делать. Сдвинув черные густые бро­ви, он наблюдал, как мужчины, желая проявить расторопность, один за другим подходили к девушке и оказывались в положении седоков, упавших с лошади. Наконец он сплюнул окурок сигареты в воду и решительно направился к ней.
   — Привет, красавица! — произнес он, вплотную подойдя к де­вушке.
   Девушка на мгновение смутилась. Ей показалось, что этот па­рень в джинсах и футболке, плотно прилегавшей к телу, уже ког­да-то встречался на ее пути. Высокая фигура, широкая грудь, заго­ревшее на речном ветру суровое лицо и черные, как смоль, усы... А какие крепкие руки, словно бутылки шампанского, выступающие из коротких рукавов футболки... Как ни старалась она скрыть иск­ры восхищения, вспыхнувшие в ее глазах, это не получилось. Она ответила с легкой улыбкой:
   — Привет...
   — В дом отдыха?
   - Да-а...
   — Пошли!
   Парень подвесил на кончики пальцев по чемодану и крупны­ми шагами направился к высокой лестнице, ведущей в дом от­дыха. Девушка не нашлась что ответить, словно язык проглотила, и ей ничего не оставалось, как, едва поспевая, засеменить за парнем.
   Парень шагал через две ступеньки. Вот они поднялись в гору, вошли в ворота дома отдыха.
   — Ваш корпус, — сказал парень, поставив чемоданы на порог деревянной дачи, окруженной высокими соснами. Девушка, вы­нужденная почти бежать за ним, задохнувшись, едва перевела дух и только согласно кивнула — мол, понятно. И откуда на ее голову свалился и закружил, как смерч, этот силач.
   —  Спасибо, благодарю вас,— попыталась ответить девушка как можно серьезнее.
   Парень, прощаясь, протянул руку. Ее рука безвольно потяну­лась в ответ, словно намагниченная.
   — Меня зовут Альбинос. До встречи на танцах.
   — Ну, а я — Альбиноза... Устала с дороги, на танцах едва ли буду.
   Парень повернулся и ушел. Не поймешь, то ли расслышал по­следние слова девушки, то ли нет. «Вот тебе и деревня», — девуш­ка покачала головой ему вослед. В жизни такого не бывало, чтобы какой-нибудь парень попытался с ней вести себя так самоуверен­но. Каков гордец, ну да мы еще поглядим...
   Вечером Альбиноза хотя и не сразу, но все-таки направилась к танцверанде. Альбинос пришел через пять минут после нее. И сделал вид, что не замечает девушки. Конечно, он был со многими здесь знаком. Парни здоровались с ним за руку, видимо, все мест­ные, деревенские. Похоже, они признавали превосходство Альби­носа. Как ни старалась Альбиноза не смотреть в тот угол, где столпились парни, но краешком глаз все примечала. Девушки, время от времени проходившие мимо парня, обдавали его ветром своих юбок, одаривали улыбками.
   Ладно, я покажу тебе, повторяла про себя Альбиноза. Ее беси­ло, что парень равнодушен к ней. Но вот Альбинос тронулся с ме­ста и направился в ее сторону. Душа ее затрепетала, сердце радо­стно забилось, словно собралось выскочить из груди. Должно быть, она невольно потянулась к парню... А Альбинос обнял дру­гую девушку, стоявшую рядом с ней, и увлек ее на танец.
   Эта выходка была столь неожиданной для Альбинозы, что не­которое время она даже не слышала гремевшей музыки. Ей каза­лось, что все смотрят на нее, видят, как ее унизили. В растерянно­сти она то поправляла волосы, то касалась сережек в мочках горя­щих ушей. Оставался один путь — потихоньку уйти отсюда, не привлекая внимания людей. Хватит ли у нее упрямства не заме­чать эту деревенщину? Никогда она и не взглянет больше в его сторону.
   Альбиноза шла, гордо выпрямившись, поигрывая плечами и всем станом. Она чувствовала взгляды мужчин, направленные ей вслед, и в душу снова вернулась былая уверенность. С вечерней Камы в лицо ей ударил ветер, над головой шумели сосны, доста­вавшие вершинами до синего звездного неба. Она быстро пошла по прямой центральной аллее, протянувшейся с одного конца до­ма отдыха до другого. То ли ей хотелось поскорее удалиться от громкой музыки, то ли она боялась, что парень последует за ней... А может, она ждала, что он, как покорная собака, побежит сле­дом...
   Она не сомневалась, что Альбинос догонит ее. Наверняка зна­ла, что он догонит, пока она дойдет до калитки, знала даже слова, которые он скажет тогда. Ей хотелось, чтобы он именно догнал ее, а не попался на обратном пути. Но парня не было видно. Это не умещалось у нее в голове. Такого с ней еще не бывало.
Она вернулась в комнату и некоторое время не знала, куда се­бя деть. Подошла к широко распахнутому окну, прислушалась к замирающим голосам птиц, дыханию леса, шелесту волн.
   Спала она беспокойно. Снились какие-то глупые ухажеры, не­уклюжие, как медведи, они ползали перед ней на коленях, таска­лись за ней всюду, как стадо баранов, разморенных от жары...

   Альбиноза первый раз приехала в Светлый Яр. После завтрака она решила познакомиться с окрестностями. Многие отдыхающие шли на берег: одни спешили занять место на песочке, другие хоте­ли заполучить лодку напрокат. Рыбаки мечтали поймать самую крупную рыбу, ягодники — первыми добраться до заветных полян. Все это не интересовало Альбинозу. Валяться на песке, чтобы по­темнело ее нежное как лебяжий пух тело, нет, это не для нее. Она надела прямо на тело кимоно цвета морской волны и пошла по краю высокого берега.
Отсюда как на ладони открывался вид на озера и лужайки на противоположном берегу. Какой простор, какая свобода! Посере­дине реки, едва касаясь воды, несся «Метеор». Над водой, вспе­нившейся за его кормой, резвились чайки. Впервые в жизни она пожалела, что природа не наделила ее даром художника. А ведь в детстве мать около трех лет водила ее в художественную школу на другой конец города. Да что толку, все равно бросила.
Она ушла от дома отдыха довольно далеко. Сосны сменились липой и березой. Она подошла и прислонилась к одинокой бело­ствольной березе, росшей на краю обрыва.
А внизу, у реки, люди были заняты повседневными заботами. Подъемный кран разгружал бревна, доставленные машинами. Мужчины вязали плот из бревен, которые подавал кран. Вот бы уплыть на этом плоту далеко-далеко. Как сказал поэт: «Положить бы голову на плот и уплыть далеко-далеко...» Ах, мечты, как редко они сбываются. Уж это-то она хорошо знала. Чтобы поплыть на плоту, надо запастись терпением и волей. А она во всем всегда опаздывала, тянула, тянула — и потом оказывалось уже поздно. Привыкла быть в водовороте мимолетных чувств...
Ей еще не приходилось видеть, как вяжут плоты. Наверное, она и не думала раньше, вяжут ли плоты или собирают как-то по-другому. Да и вообще, она не любила думать, ломать голову над вещами, которые не касались ее, она считала, что в ее возрасте не следует о чем-нибудь задумываться, вмешиваться во что-то... Ее богатство — молодость и красота. Она молода и красива и поэто­му сильна, умела, умна.
Обняв тонкую белоствольную березу, овеваемая теплым ве­терком с реки, погрузившись в негу, на высоком берегу стояла де­вушка. Вдруг с реки донеслись тревожные крики. И среди мужчин, принимавших бревна на плот, начался переполох.
— Трос оборвался...
— Скорей на берег...
— Сейчас бревна обрушатся с крана прямо на нас! — закричал кто-то, и мужчины бросились врассыпную. Альбиноза видела, как некоторые не раздумывая попрыгали в воду, но до нее еще не до­шло, что случилось.
Огромные толстые бревна, громоздясь и сшибаясь, с треском катились на плот.
С башенного крана послышался тревожный голос:
— Эй, ты, идиот, спятил, что ли? Скорей прыгай в воду!
Альбиноза увидела на опасном участке плота полунагого муж­чину, который, пригнувшись, словно что-то искал над бревнами, которые бешено бились друг о друга. Ясно, что ему угрожала смертельная опасность. Сердце девушки забилось от страха. Сто­явшие на берегу тоже замерли, ожидая, чем все это кончится. Вы­сунувшийся из кабины машинист крана закричал сверху.
— Что рот разинули? Помогите скорей парню. Он уже зацепил трос...
Мужчина на плоту, откинувшись назад, сам весь как натянутая струна, один сдерживал трос, не давая бревнам раскатываться. Он не выпустил его из рук до тех пор, пока не подоспела помощь.
Наконец страсти улеглись. Те, кто еще барахтался в воде, вы­лезли и взялись за края плота. Прибежали мужики с баграми. Ма­шинист крана спустился вниз, вынул из кармана платок и вытер испарину со лба.
Альбиноза хотела уже спускаться вниз. Но тут ее взгляд слу­чайно упал на бесстрашного парня, который к тому времени успел сойти на берег. Ему, видно, досталось, он немного прихрамывал, с ладоней капала кровь. Видно, тросом порезало руки... Но несмот­ря на это, он не проявлял беспокойства, шагал спокойно и размеренно. Неторопливо наклонился к воде и стал мыть руки. И только тут Альбиноза узнала его и удивленно произнесла: «Аль­бинос!»

   День уже клонился к вечеру, когда в открытое окно кто-то бросил букет фиалок. Альбинозе приходилось раньше видеть та­кие цветы лишь на картинах, ни разу в жизни она не брала их в руки. Девушка переводила взгляд с фиалок, похожих на малень­ких фиолетовых бабочек, на открытое окно. Никого не было вид­но. Но ведь не сами же они прилетели, хотя и похожи на бабочек. Ноги сами понесли ее к двери. На лестнице стоял Альбинос.
— Ждала?! — спросил он без тени сомнения.
— Вот еще, больше мне делать нечего, как тебя поджидать.
Альбиноза привыкла всегда вот так говорить с парнями. Игра требовала своих правил, и она не изменяла им.
— Знаешь, я люблю приходить неожиданно.
— Ну и что из этого?
— Пойдем погуляем.
- Куда?
— На кудыкину гору, — улыбнулся парень.
Девушка не приняла эту неказистую шутку, лишь пожала пле­чами.
— Лодка ждет вас, невеста. — Парень с откровенным нахаль­ством посмотрел прямо в глаза девушки.
Самое удобное время, чтобы отомстить ему за вчерашнюю вы­ходку... Но вместо этого девушка взяла Альбиноса под руку, и они отправились к реке.
Парень на руках внес ее в лодку. И неизвестно когда успел по­целовать девушку, крепко вцепившуюся в его шею. Альбиноза притворно рассердилась, но сама была готова обогнуть весь зем­ной шар на этих руках.
Мотор завелся с первого раза, и лодка сразу же тронулась. Во­лосы девушки, усевшейся на носу, разметались по ветру, руки ей обдавало брызгами воды. Чем больше удалялись они от берега, тем просторней становилась панорама деревни Светлый Яр. Вско­ре вся округа предстала перед их взорами. Вон пристань. Было у нее предчувствие, что здесь ее ожидает какая-то красивая встреча. И кажется, не ошиблась... Дом отдыха тоже как на ладони был ви­ден отсюда. Она искала свой корпус и окно, подарившее фиалки. Лодка пошла мимо высоких кранов, расположившихся ниже при­стани. Только тут она вспомнила, что произошло утром, и взгля­нула на руки Альбиноса. Не забинтованы... Но Альбиноза только теперь заметила, что он старается спрятать от нее свои ладони. Ясно, раны, нанесенные тросом, не могут зажить за такое корот­кое время.
Замечательная идея пришла в голову девушки.
«Сейчас я разыграю его», — подумала она.
—Альбинос, останови-ка...
Парень понял, что девушка хочет что-то сказать ему, но не расслышал из-за шума мотора. Он устремил на нее вопроситель­ный взгляд. «Как бы не сглазить, тьфу, тьфу», — словно обожгло его. Да, эта Альбиноза — пташка, рожденная лишь для того, чтобы вот так сидеть на носу лодки. Занятный фрукт, не знаешь, с каки­ми чудесами природы и сравнить...
— Заглуши мотор, останови, говорю, — Альбиноза подняла ру­ки и сложила их крест-накрест.
На этот раз он услышал ее. Мотор тут же перестал тарахтеть.
— Не люблю шума, — сказала девушка с легкой улыбкой.
— А меня?..
— Посмотрим на твое поведение...
Но глаза выдавали ее. Она легко поднялась с места, подошла к нему и, погладив по его рассыпавшимся на ветру волосам, косну­лась руки парня.
—Альбиноза...
— Нет, Альбинос, не спеши, — прервала она его. — Давай пое­дем вон на тот остров, — кивнула девушка в сторону озера.
— Это можно, моя лодка, если надо, довезет до самого моря.
Парень пошел было, чтобы завести мотор, но снова услышал ласковый голос девушки.
— Я ведь сказала, Альбинос, что не выношу гула мотора... — Она надула губки, словно ребенок, готовый заплакать. — Давай лучше пойдем на веслах, ты такой сильный.
Парню ничего не оставалось делать, он оказался в положении сказочного героя, обронившего в воду свой топор. Он стал покор­но доставать весла. Девушка просияла от ехидства.
Расставив ноги, Альбинос сел посредине лодки. Закрепил вес­ла в уключинах и опустил их в воду. И после этого взглянул на де­вушку, которая посматривала как-то не так...
— А может, ты сама сядешь за весла. Приезжающие отдыхать обычно любят погрести…
— О-хо, — надула губы девушка. — Нет, уж ты лучше сам, у те­бя больше опыта.
— Конечно, что это за парень без опыта, — тянул время Альби­нос. — Смена отдыхающих обновляется каждые 15 дней.
— И ты всегда катаешь девушек?
— Сами садятся, мне-то что...
—  Ну я-то не сама села, ты на руках внес, — отпарировала девушка. Ей не хотелось, чтобы разговор продолжался в этом русле.
— Конечно, Альбиноза, но ты ведь одна-единственная. Искренне или с иронией были сказаны эти слова — Альбинозе не хотелось в этом разбираться, тем более что парень не спускал с нее глаз, и было видно, что она ему нравится. Девушка откинула упавшую прядь волос и закинула ногу на ногу.
— Ну, Альбинос, скоро ли мы окажемся на острове? — Взгляд девушки излучал ласку, голос — нежность. Что ему оставалось де­лать?
Лодка, оказывается, остановилась посредине реки, где было наиболее сильным течение. До острова было далеко, да и грести пришлось против течения. Альбиносу, выросшему на Каме, это, конечно, было не расстояние, если бы не раны на ладонях, кото­рые начинали нестерпимо болеть, как только он прикасался к вес­лам... «Не думать о боли. Не подавать виду!» — повторял он в ритм взмахов весел. Теплый ветер, дующий со спины, волны, плещу­щиеся о нос лодки, помогали ему забыть о боли, о девушке, кото­рая нежилась под каплями, летящими с гребней волн.
—  Погоди, я пройду на хвост, — обняла его девушка за шею. Он даже не почувствовал, горячими или холодными были ее руки. Не выпуская весел, он приподнял их и пропустил девушку на кор­му. Если бы выпустил, то, наверное, не смог бы снова взять весла в руки.
Альбинос обрадовался, что девушка перешла на корму. Так грести было легче. Но ему и в голову не пришло, что ей-то хоте­лось сесть прямо напротив, чтобы яснее видеть, как он страдает от боли.
Нос лодки приподнялся, грести стало легче. Но зато вдвойне мучительнее было чувствовать на себе взгляд девушки.
Мстительная Альбиноза торжествовала в душе. Каков гордец. Лев с непомерным самолюбием чуть не корчится от боли да еще пытается скрыть от нее свои страдания. Нет, голубчик, все видно. Каждый раз, как заносятся весла, кажется, что это не уключины скрипят, а сам он стонет и скулит от боли. Однако каково самолю­бие — гребет, стиснув зубы.
— Альбинос, «Метеор» идет. Давай-ка, срежем ему нос, — ста­ла подзадоривать парня девушка.
Альбинос нашел в себе силы, чтобы обернуться, и широко рас­крыл глаза. И правда, сверху прямо на них, едва касаясь воды, мчался быстроходный «Метеор». «А, была не была», — он с оже­сточением стал выгребать наперерез. И «перерез» чуть не произо­шел. Проскочили перед самым носом теплохода. На спину Альби-нозы обрушились водяная пыль и прохладный ветер, поднятый крыльями «Метеора». А парень продолжал грести, девушке пока­залось, что его крупные руки приросли к веслам. Он даже не почувствовал, как с его изодранных ладоней закапала на днище лод­ки кровь.

   Вечер продолжался без конца. Они были владыками целого острова. Посреди него стоял шалаш, покрытый листьями. Перед шалашом горел костер. В котле кипела рыба. Парень принес ща­вель, дикий лук и борщевик. Девушка угостила парня пригоршней земляники...
— Моя, моя земляника, — повторял, как в бреду, парень.
— Альбинос мой единственный, — закрыв глаза, шептала де­вушка.
По краям озера плескались дикие утки, должно быть учили плавать утят. Из воды выпрыгивали крупные и мелкие рыбешки, словно плетя шелковую сеть из лунных лучей. Бормотал перепел, квакали лягушки, над самой головой настраивал свою скрипку кузнечик. А птицы?! Они как будто слетелись сюда со всех остро­вов на Каме, чтобы посоревноваться, кто из них самый задушев­ный певец...
— Моя, моя земляника, — опять, как в бреду, повторял парень.
— Альбинос мой, единственный, — закрыв глаза, шептала де­вушка.
Долгий, долгий вечер. Долгий, как жизнь.

   А дни летели быстро. Они-то забыли им счет. Для них-то сме­шались день и ночь. Им-то казалось, что эти счастливые дни будут продолжаться вечно. На берегу не осталось лунной тропинки, по которой бы они не ходили, в лесу ягодной поляны, где бы они не побывали. Альбинос и Альбиноза не забывали дорогу и на остров, который соединил их. Печальный день разлуки они встретили то­же на острове. Нарождалось солнечное ясное утро. Альбинос ни­куда не спешил и мирно грезил в полудреме. А Альбиноза не мог­ла сомкнуть глаз — наступал час расставания. Может быть, на­всегда. Ведь они не строили никаких планов, не говорили о буду­щем. Альбиноза считала, что не к лицу девушке начинать разговор на эту тему, а Альбиносу это, кажется, и в голову не приходило. Все, что с ними произошло, воспринималось как какой-то сон. Где родилась Альбиноза, где выросла, где сейчас живет, сколько ей лет, есть ли у нее профессия, каково ее семейное положение — ничего не интересовало парня.
— Альбинос... Аль-би-нос, вста-авай, — ласково позвала де­вушка. Парень не проснулся. Она взяла в рот лист клевера и по­щекотала за ухом — он лишь перевернулся на другой бок. Девуш­ка ласково погладила его по волосам, парень даже не пошевелил­ся. Сдернула с него одеяло — он продолжал спать.
Тогда она вышла из шалаша, долго смотрела на золу, которая осталась на месте вчерашнего костра. Спустилась к воде, умы­лась и, прислонившись к лодке, устремила взгляд на противо­положный берег... Светлый Яр... Красивое название... Останутся ли эти края светлыми и в ее душе... Сможет ли она забыть Альби­носа?
Девушка вздрогнула. Что это со мной? Неужто всерьез этот внезапный любовный бред? Как можно так расслабляться?!
В это время, издавая рычание, из шалаша, потягиваясь и зевая, вышел Альбинос.
— Пошли?! — спросил он на ходу, поглядывая на часы, будто ему было куда спешить в воскресный день.
— Я давно уже готова, — сказала девушка.
— Прыгай в лодку, трогаемся.
Взревев мотором, лодка направилась к противоположному бе­регу. Оба молчали, слышался только звук волн, плескавшихся о борта. Альбинос время от времени бросал взгляд на часы.

   Вскоре они уже стояли на автобусной остановке. Альбинос по­советовал ехать автобусом.
— Вот и расстаемся, — сказала она, устремив печальные глаза на стоявшего рядом парня.
— Да, — сказал парень, — расстаемся. — А сам, словно куда-то спеша, взглянул на ручные часы.
—  Можно было бы последним рейсом успеть, — посмотрела девушка в глаза парню.
—  «Собираешься в дорогу, выходи рано», — говорят старики. Сколько ни тяни, расставаться придется.
—  Будешь в наших краях, заглядывай, — сказала девушка. — Улица Зеленая,   дом двенадцать.
— Видно будет, — ответил парень, крепко обнимая ее за плечи.
— Станешь ли скучать? — спросила девушка, ничуть не сомне­ваясь, что ответ будет утвердительным.
— Опаздывает, что ли, автобус, — снова взглянул на часы па­рень. То ли слышал вопрос девушки, то ли нет. Взгляд его был ус­тремлен на теплоход, который приближался к пристани Светлый Яр.
— Идет, идет автобус! — радостно воскликнул парень, подхва­тывая чемоданы.
— Прощай, Альбинос. Мне было с тобой так хорошо... Я буду ждать тебя, приезжай, ладно? — бросилась девушка в его объятия.
— Ладно, ладно, — сказал парень, закидывая чемоданы в авто­бус и подсаживая девушку на ступеньки. Краем глаза снова взгля­нул на приближающийся теплоход.
Автобус тронулся, Альбиноза, севшая возле окна, достала бе­лый платочек и вытерла глаза. Парень махал ей рукой.
—  Улица Зеленая, дом двенадцать, двенадцать... — отчаянно прокричала Альбиноза сквозь поднятую автобусом пыль.

   С теплохода, прибывшего в Светлый Яр, парами и поодиночке начали сходить отдыхающие. Никто из них не обращал внимания на парня богатырского сложения, спокойно следящего за ними стоя на краю пристани. А если бы даже и обратили, то пришло бы им в голову сравнить его с совой, которая, спрятавшись на дереве, поджидает свою очередную жертву. Разве он один любуется на пристанях красотой водной стихии?
Среди приезжих было особенно много студентов, у которых настала пора летних каникул. Одна, по всему видать бойкая и озорная, повернулась к нему и несколько раз взглянула, дескать, не поможешь ли. Альбиносу вроде нечего было и раздумывать, не на всю жизнь выбирает. Подойти, поднять чемодан, познакомиться. И все тут... Его ли учить!.. А он почему-то остался на месте, как приколоченный. И сам не понимал, что с ним такое произошло. Будто поджидает не легкомысленных красавиц, сходящих с тепло­хода, а кого-то другого. Кого?.. И сам не знает... Может быть, вспомнил Альбинозу? Взгляд прикован к трапу. А когда пароход отдал концы, он был так потрясен, словно в душе его с плачем оборвалась какая-то струна. Студентка в короткой юбке все еще ждала. Когда ее ожидания оказались напрасными, она надула губ­ки и нарочно прошла мимо него легкими порывистыми шагами.
Сам себе поразился парень. Какая глупость. Автобус с Альби-нозой только скрылся из виду. Её смена прошла, пришло время других. Так в чем дело? Что такое стряслось с ним?
Долго стоял он, прислонившись к перилам на краю пристани и глядя в воду. И на пристани, кроме сторожа, никого не осталось. Дымя трубкой, он подошел к парню и сочувственно спросил:
— Что, брат, сегодня рыбка не клюет?
Парень взглянул на него в знак того, что услышал, но не отве­тил ничего. Как объяснишь чужому человеку, что с ним сейчас происходит, когда тебе и самому не ясно, что с тобой. Да и не втолкуешь ничего сторожу, видевшему тебя на этом месте не пер­вый год.
— Что, брат, проняло тебя, я смотрю, — продолжал между тем старик. — Вытворяете бог знает что, чего не видывали отцы и де­ды. Я ведь все вижу. Думаю, что когда-нибудь все равно придет ко­нец этому распутству. Дом отдыха открыли не для того, чтобы тас­каться. Он существует для того, чтобы уставший после работы че­ловек отдохнул, поправил здоровье.
—  Погоди-ка, дядя. Тебя повело куда-то в сторону, — поспе­шил остановить его Альбинос.
—  А ты меня не перебивай, — еще больше разошелся ста­рик. — Думаешь, если я просто сторож, то ничего не вижу, не бес­покоюсь... Хочешь знать, в твои годы я уже на фронте был, успел износить три пары кирзовых сапог. Думаешь, нам не подмигива­ли, думаешь, у нас не было черных усов. Надо еще и человеком быть... На свете и любовь есть...
— Погоди, агай, погоди уж. Видно, верно ты говоришь, верно. Но что же делать?
Парень совсем растерялся. Между тем, что говорил старик, и чувствами, кипевшими в его душе, действительно была какая-то связь.
Агай немного помолчал, мол, дурак, что говорю тебе, трачу слова понапрасну. Вынул из кармана гвоздь и принялся чистить трубку. Но, видно, рано сегодня было ему ставить точку своим словам.
— Альбинос... Ишь ты, Альбинос... — пробормотал он. — Ну и имена вам дали, точно подходят к вашей сути... А знаешь ли ты, что значит твое имя?
— Я ведь не сам выбрал его, а что такое? Разве не все равно, что оно значит?
— Иди домой и посмотри в словаре! Если у самого нет, зайди к нам посмотри, у моей снохи есть этот словарь. Альбинос да Аль­бинос, видишь ли... Неужели нет порядочных имен?..
Парень не обиделся на старика. Но и ответить ему ничего не смог. Попрощался и побрел домой.

   Что-то стряслось с парнем с того дня — он не знал, куда себя подевать. Днем не мог дождаться вечера, по ночам долго не насту­пал рассвет. В дом отдыха сходил, но глаза никого не видели — только ее искали его глаза. Стал замкнутым, неразговорчивым. В душе переживал счастливые дни, проведенные с Альбинозой, ко­торым он тогда не знал цены, не дорожил. Их бригаду на неделю освободили от плотов и послали косить сено. Безмерно обрадо­вался, надеялся, что сможет хоть немного забыться. Вышло нао­борот, маленький остров и шалаш на нем мучили его даже во сне. Неделя показалась ему больше жизни. И кося высокую по пояс луговую траву, и вороша сено, и ставя стога, он думал о ней, толь­ко о ней.
Не к лицу мужчине страдать и терпеть. Надо действовать, а то совсем зачахнешь. Ах, почему он тогда пропускал мимо ушей все, что она говорила ему на прощанье. Заглушили ее слова гудки при­ближавшегося парохода. Так ему и надо — поделом. Знать бы хоть фамилию или место работы — нет никакой ниточки для поиска. Ведь не может же он встать на перекрестке большого города и спрашивать у каждого встречного, не видел кто Альбинозу. Дума­ете, мало ли в городе Альбиноз?!
Судьба сама решила, как выйти из трудного положения. Дома Альбиноса уже почти целую неделю ожидали два письма. От нее!.. «Соскучилась... Родите­ли в отпуске. Приезжай. Жду...» — такие слова были в каждом из них.
У парня словно выросли крылья. Через час, одетый, он стоял на пристани. Войдя в его положение, кассирша посадила парня на первый же рейс, хотя с билетами было довольно трудно.
Четыре часа он простоял на ногах. Не оттого, что не было мест, сам не захотел присесть. Прислонившись к борту быстро­ходного теплохода, наблюдал за водой, которая рассыпалась в стороны от его крыльев. Он сам, словно птица, стремился вперед, спешил к возлюбленной. Временами он ощупывал нагрудный кар­машек, в котором бережно хранились ее письма.

   Он долго плутал по городским улицам. Из встречных никто не знал улицу под названием Зеленая. У кого ни спросит, все пожи­мали плечами, надежды стали уступать сомнениям — найдет ли он ее в большом городе. Тут он вспомнил, что Альбиноза в разговоре иногда упоминала ресторан «Маяк». Найдя его, парень разыскал и улицу Зеленая.
Улица, скорее тупиковый переулочек, по-деревенски вся была в яблонях и вишнях. Не только дома, но и палисадники, и калит­ки были здесь зелеными. По улице витал яблочный дух. Надвор­ные постройки укрылись под сенью яблонь. Виднелись лишь кры­ши домов, они походили на скромных деревенских тетушек, вы­глядывающих из-за уголка платка. Зеленый цвет и запах яблок ца­рили на этой улице. Вот, оказывается, где родилась и выросла Альбиноза. Парень расправил усы и, приподняв голову, зашагал вперед.
Второй дом, четвертый дом, шестой... Значит, вон тот, весь в яблочной кипени.
Зеленая улица... Двенадцатый дом... Окна, открытые навстречу солнцу... Значит, Альбиноза дома. Ведь она писала, что родители уехали в отпуск. Ждет его. Всю дорогу он ломал голову над тем, как войдет, что скажет, а вот, увидев открытые окна, остановился. На улице никого. Может, засвистеть птицей, вызвать ее... Он по­казывал Альбинозе, как подманивать птиц.
Он защелкал соловьем. Подал голос жаворонком... Альбиноза не показывалась. Тогда он крикнул кукушкой. Но и кукушке никто не ответил. «Шутит, хочет поиграть в прятки», — решил парень.
На аккуратно прибранном дворе ни души. Со всех сторон тес­нят надворные постройки из добротных сосновых бревен. Войдя с улицы, вобравшей в себя всю зелень и свет ясного летнего дня, он попал в тень. Некоторое время постоял, чувствуя прохладу разго­ряченным телом. Ему казалось, что сейчас на лестницу выбежит Альбиноза. Но кругом стояла тишина.
Осторожными шагами парень приблизился к полуоткрытой двери сеней. Тихо постучал. Еще раз... Никто не ответил. Прикрыв за собой дверь, вошел в сени. Еще тише и темнее. Он уже начал тревожиться. Нащупал ручку двери.
— Я приехал, Альбиноза! — позвал парень, изнемогая от этой неизвестности.
Никто не ответил. Может быть, Альбиноза разыгрывает его и прячется сейчас в зале. Не сняв кроссовок, он прошел в большую просторную комнату, обставленную дорогой мебелью орехового дерева. Везде порядок. В тусклом свете, пробивавшемся из-за красных бархатных занавесей, внутри дома казалось особенно та­инственно.
— Альбиноза, не мучай... Хватит уже... — окликнул парень. На этот раз он уже перешел почти на шепот. Ему казалось, что де­вушке больше не выдержать. Вот-вот, ступая на цыпочках, подой­дет она к нему сзади, обнимет за шею, закроет руками глаза и спросит: «Кто твоя любимая?» И конечно, не отпустит рук, пока он не ответит: «Ты, Альбиноза, только ты»...
Но сколько ни ждал, никто не прикоснулся к его глазам. Тогда парень сам принялся искать ее. Альбинозы нигде не было видно. Ничего не понимая, он присел у стола. Невольно его взгляд упал на книгу, лежавшую на столе. Это был словарь иностранных слов. На открытой странице было подчеркнуто «Альбинос». Парень оживился. Значит, девушка думала о нем, ждала его... Он пробе­жал глазами текст. «Альбинос — это человек, животное или рас­тение, которые из-за недостатка пигментов приобретают окраску, несвойственную для своего вида...»
Снова и снова перечитывал парень. И сопоставлял прочитан­ное со словами старика речника... Альбинос... Альбиноза... Дейст­вительно, их имена имеют сходство... «Человек, животное или растение, которому не хватает пигментов...» А чего же не хватает им?.. Оказывается, жизнь проходит впустую, если не о ком тоско­вать, не с кем делиться радостью. Понял бы он это, не встретив Альбинозу?
— Альбинос... — донесся до него счастливый радостный голос, подобный журчанию весеннего родника. Парень вздрогнул. Горя­чая волна радости ударила в сердце.
Он обернулся. Вся комната была наполнена слепящим солнеч­ным светом. Сквозь открытое окно он увидел, как летит к нему по яблоневой аллее его родная Альбиноза с развевающимися воло­сами. А вслед ей падают сбитые на бегу спелые яблоки. Одним прыжком перемахнул Альбинос подоконник, и через мгновение Альбиноза утонула в его широких объятиях.
— Альбинос мой, единственный, — закрыв глаза, шептала де­вушка.
— Моя, моя земляника, — как в бреду, повторял парень.
Ликующий сад барабанил по ним крепкими кулаками яблок. Но они не замечали ничего.

1985, апрель — сентябрь